Городской музей и газета «Металлург» в рамках проекта «Один экспонат, одна история» раскрыли тайны жизни немецких военнопленных Оренбургской области

На два юбилея – 50-летие Музейно-выставочного комплекса и 65-летие газеты «Металлург» наложилась еще одна дата –70-летие репатриации немецких военнопленных. Вряд ли думали баварские бюргеры, что жизнь некоторых из них закончится в южноуральской степи. Но воюющим сторонам было не до сантиментов, любые рабочие руки приспосабливались к делу, пусть и насильно. От той эпохи сохранилось немного документов и еще меньше свидетельств очевидцев.

Мы решили начать свой цикл именно с этой непростой темы, потому что история России никогда не была предсказуемой. Особенно – для ее врагов. Итак, развернем архивные бумаги и вчитаемся в тетрадь с воспоминаниями Сергея Скороходенко, работавшего с военнопленными, и изучим список немцев, захороненных на Новотроицком кладбище лагеря №235.

УРАЛ ВСТРЕТИЛ НЕЛАСКОВО
 
На нашу землю немцы пришли сначала как завоеватели, а потом – как пленные фашисткой армии. Чкаловская (Оренбургская) область включала в себя сеть лагерей НКВД, в которых содержались военнопленные: Чкаловский №369, Колтубанский №172, Александровский №344, Орский №260 и Новотроицкий №235.

Местный лагерь для военнопленных к августу 1945 года имел три отделения. Количество пленных, содержавшихся в нем, за короткое время было доведено до 10,5 тысяч. Рабочие зоны пленных находились на Максае, в Стройгородке и на кирпичном заводе.

Начиная с первой половины 1944 года резко увеличилась потребность в продукции ремонтно-механического цеха Орской строительно-монтажной части №23. Из воспоминаний Сергея Скороходенко:

— Сложность решения этой проблемы заключалась в том, что в результате поисков на эвакобазах Орска, Новотроицка и в других городах подобрать необходимое оборудование не удалось, кроме электродвигателей, требующих ремонта, да универсальных шестеренчатых редукторов. Промышленность союза в то время, естественно, производством такого вида оборудования не занималась

Здесь пригодился труд военнопленных. Они изготавливали технологическое оборудование для строившегося комбината, цеха обжига извести, цеха обжига гипса, цеха гипсовых изделий, цеха вяжущих материалов, цеха железобетонных конструкций, бетонного завода.

С началом строительства первой коксовой батареи только на пяти участках «Коксохимстроя» трудилось 3500 военнопленных немцев. Кроме промышленного строительства на предприятиях ОСМЧ- 23, их труд использовался и в жилищном строительстве.

БРАТСКИЕ МОГИЛЫ У НАС ПОД НОГАМИ

В чкаловских лагерях среди военнопленных была высокая смертность.
Иногда их хоронили в индивидуальных могилах, но чаще использовались массовые захоронения. В отчетных ведомостях в таких случаях была сноска: «дробь рядом с фамилией: в числителе – номер могилы, в знаменателе – число захороненных». Старожилы говорят о кладбищах в районе нынешнего парка на четной стороне улицы Железнодорожной в районе гостиницы.

Нормы питания военнопленных неоднократно менялись. При тяжелой физической работе калорий не хватало, но местное население часто жило еще беднее:
Но военнопленных это не спасало. В Новотроицк они прибывали в очень истощенном состоянии, бесстрастные документы говорят о 280 дистрофиках, примерно каждый тридцатый прибывший находился на грани смерти.

НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ…

По воспоминаниям Скороходенко, пленные сами обустраивали свой быт, постепенно стали делать на продажу портсигары, шкатулки, мебель. Материально-бытовое обеспечение лагерей военнопленных летом было удовлетворительным, а в зимний – как придется.

Жили пленные в землянках с двухъярусными нарами. Баня была сбита на скорую руку, о том, чтобы она была комфортной, речи не заводилось. Специально оборудованной прачечной и сушилки для одежды и обуви в зимний период и дождливую погоду не было, белье стирали от случая к случаю. Как результат – вши.

Женевская конвенция предписывала обращаться с военнопленными гуманно. Из воспоминаний Сергея Скороходенко:

— Часто во время обеденных перерывов с пленными беседовали лекторы, причем и из числа самих заключенных. Приезжал оркестр, с которым выступал певец – бывший солист Берлинской оперы. Исполнялись увертюры из классических опер и оперетт, арии и, что особенно приветствовалось, немецкий фольклор. Иногда, по просьбе публики, приходилось продлевать обеденный перерыв на один, а иногда и на полтора часа.

У военнопленных была возможность переписываться с семьями, получать от них посылки. А в апреле 1947 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, на которой было принято решение о репатриации немецких военнопленных до 31 декабря 1948 года.

К июлю 1948 года из Новотроицка вывезли почти всех военнопленных, в зоне оставались только осужденные за военные преступления. Но и они, отбыв срок, уехали на родину.

Из воспоминаний Сергея Скороходенко:

— Один из заключенных, Альфонс Грюндер, часто говорил: «Мы принесли вашему народу много горя и страданий и в этом глубоко раскаиваемся. Трудно будет хотя бы частично искупить вину немецкого народа перед вами. Но за развязывание войны должны нести главную ответственность политики и генералы. Ведь мы, как и вы, хотели жить в мире и добром соседстве со всеми народами. Когда мы вернемся домой, будем стараться всеми силами сохранить мир на земле. И это будем завещать нашим детям и внукам.