Коммуналка Серебряного века: воспоминания о поездке в музей Анны Ахматовой

Никогда не знаешь, какие чудеса живут в маленьком дворике, скрытом широкой шумной улицей. Но стоит зайти, скажем, в небольшую арку, как окружающий мир в одно мгновение может измениться. Так и случилось, когда я попала в Фонтанный Дом, где около тридцати лет прожила великая поэтесса Анна Ахматова.

Арка времени

Кажется, мы искали Океанариум. Шли по Литейному проспекту Санкт-Петербурга, смотрели по сторонам, но найти никак не могли. Помню, ужасно устали ноги, хотелось срочно где-нибудь присесть, но присесть можно было только на сиденье маршрутного автобуса. Уже хотели так и поступить, решив, что, скорее всего, что-то напутали с адресом.

Вдруг муж схватил меня за руку и потянул куда-то в сторону. Оказалось, между домами затесалась узкая неприметная арка, каких в Северной столице великое множество. Мы вошли в нее и оказались на удивительно тихой улочке. На дворе был февраль, а тут словно продолжался конец октября с его безлистьем и тишиной. Шум Литейного исчез, словно кто-то закрыл за нами дверь.

— Смотри, куда пришли.

Перед нами стоял большой старинный дом (мне в какой-то момент показалось, что это очередной дворец), с торца - маленькая пристройка с табличкой «Фонтанный Дом. Музей Анны Ахматовой». 

— Добро пожаловать в Серебряный век,

- улыбнулся муж.

Длинным узким коридором

Один из самых нелегких периодов жизни Ахматовой – арест сына, политическая и цензурная травля и т.д. - длился с середины 1920-х до начала 1950-х годов. Как раз в это время она жила здесь - во флигеле Шереметьевского дворца, одного из самых красивых особняков восемнадцатого столетия, в квартире известного искусствоведа Николая Пунина, ставшей к тому моменту коммунальной.

И вот поднимаемся по широким серым ступеням на второй этаж флигеля. Наша цель – квартира № 44 с табличкой с фамилией, ящиком для писем и кнопкой звонка. Окно лестницы выходит в сад Фонтанного Дома, из него видно все: дворовый фасад самого дворца, украшенный мальтийскими крестами, северный служебный флигель (там Ахматова жила с 1918 по 1920-й гг.), бывший Манеж Шереметьевской усадьбы и сами остатки прекрасного сада.

Прихожая совсем небольшая, обстановка ее предельно проста – зеркало в тяжелой раме, напольная вешалка для одежды и пара стульев, на которых сидят хранители квартиры-музея. Едва вошли, нам предложили «говорилку» - аудиогида, напоминающего смесь диктофона и радиотелефона. Штука оказалась весьма удобной – приятный мужской голос подробно и интересно рассказывал о каждой комнате коммуналки и ее обитателях.

Из прихожей идем узким коридором к кухне, проходим мимо ванной комнаты.

— В ванной почти под потолком было проделано небольшое окно, выходящее на лестничную площадку. Когда ночью раздавался неожиданный звонок у дверей квартиры, кто-нибудь из домашних, обычно ребенок, встав на краешек ванны, пытался разглядеть через это окно, кто стоит у дверей, чтобы предупредить об опасности,

- сообщает аудиогид.

Когда мы пришли на кухню, я этого сразу и не увидела – она, узкая и маленькая, казалась продолжением коридора. Потом, приглядевшись, поняла, что именно так и должна выглядеть кухня коммунальной квартиры: громоздкая старая мебель, стены, до половины выкрашенные в зеленый цвет, полки с посудой и бельевые веревки с прищепками, на которых, по воспоминаниям самой Ахматовой, постоянно сохло белье и неприятно хлестало по лицу всех, кто, проходя мимо, задевал его. Над плитой – икона Трех Святителей, принадлежавшая семейству Пуниных. Дальше по коридору небольшой закуток с печуркой, книжной полочкой и большим сундуком.

— Это был «кабинет» сына Ахматовой Льва Гумилева. Здесь он спал и готовился к поступлению в университет,

 - объяснила "говорилка".

Мелхола, Рахиль и Лотова жена

Пара шагов от «кабинета» - и совершенно потрясающая комната. «Белый зал» - так назвал ее наш аудиогид. Раньше здесь были жилые комнаты, но так как семьи, жившие здесь, не имели к Ахматовой никакого отношения, на этом месте было решено разместить литературную экспозицию. Получился действительно большой зал с белыми колоннами. Его стены отделаны так, что напоминают осенний сад, тот самый, который виден из любого окна пунинской квартиры. 

У стен выставлены личные вещи Анны Ахматовой – фотографии родных и близких, рукописи, рисунки, личные вещи, имеющие отношение к творчеству великой поэтессы. Все это от зрителя отделено толстым стеклом, на которое витиеватым почерком нанесены ахматовские строчки. Когда входишь в зал, кажется, что они парят в воздухе. Кроме этого, в здесь находятся три небольшие женские статуи без лиц – работа скульптора Владимира Цивина, выполненная в подражании Н. Данько, - двойники-ипостаси поэтического сознания Анны Андреевны, нашедшие выражение в ее «Библейском цикле». Первый двойник - Мелхола, женщина-возлюбленная, воплощение любовной страсти, которая приносит несчастье мужчинам. Второй двойник – ветхозаветная Рахиль, преодолевшая многие препятствия на пути к своему материнству и умершая во время родов. Третий - образ жены Лота, женщины, оглянувшейся во время бегства из Содома и Гоморры, чтобы увидеть в последний раз то, что было ей дорого, – и превратившейся в соляной столп.

Анфилада

Из «Белого зала» попадаем в кабинет Николая Пунина. Ахматова перебралась сюда в конце 1926 года – диван и маленький столик перед ним были ее личном уголком в этой просторной комнате. Здесь она изучает историю архитектуры Петербурга, творчество Пушкина, делает переводы с французского.

Следующая комната – столовая. Она в некотором роде уникальна. Не только потому что там сохранились почти все личные вещи ее прежних владельцев – мебель – шкаф, стол и стулья, граммофон, фотографии, портрет Пушкина, выставленный на мольберте. Впервые я попала в музейный зал, экспонаты которого было можно трогать руками. Более того! Хранители музея предложили нам посидеть за обеденным столом и полистать семейный альбом Пуниных.

Следующие комнаты сменяли друг друга достаточно быстро: комната Пунина с книжным шкафом и красивым бюро и маленькая, скупо обставленная, комнатушка самой Анны Андреевны, куда она переселилась в 1938 году и жила до отъезда в эвакуацию в 1941 году. Сейчас от интерьера мало что осталось, почти все вещи исчезли во время блокады. Только сундук, маленькая кровать, шкаф и несколько рисунков.

Здесь прошли самые ее страшные годы: второй арест сына, лагеря, тайные обыски, сожжение едва написанных стихов…

Она пережила все, выстояла и не сломалась. А годы жизни в Фонтанном доме вспоминала с грустной нежностью. В своей «Поэме без героя» поэтесса сделала сад Фонтанного Дома одним из участников и свидетелей драматических событий петербургской истории.

Дух страшного и прекрасного Серебряного века до сих пор витает в музее Ахматовой. Почувствовать его – великое счастье. Главное – не пропустить заветную арку…