Четыре Новотроицка Александра Бондаренко

Живя в одном городе много лет, вдруг ловишь себя на мысли, что он меняется по мере твоего взросления. И часто подспудно меняет тебя самого, незаметно и неотвратимо.

В старом серванте между сдвижными стеклами много лет у нас был зажат небольшой изогнутый кусок голубого пластика, неправильностями своей формы напоминающий сердце. И с детства я знал историю его появления, виноват в которой был трамвай. Молодые родители получили комнату в коммуналке на Советской, 36 незадолго до моего рождения. Это на повороте между остановками «улица Пушкина» и «Парковая площадь». Постукивая колесами прямо под нашими окнами, он заставлял тоненько откликаться себе стеклам в серванте. И первый попавшийся под руку отца амортизатор прижился в семье на десятки лет.

Глава 1. Ясли 

Свой первый Новотроицк я помню всего несколькими эпизодами. Вот наш подъезд, угловой, с приоткрытой дверью, возле которой стоит мама. Я смотрю на нее с огромной высоты… Такой вид открывается из кабины МАЗа, сосед, шофер дядя Толя, приехав на обед, посадил меня на колени: черный огромный руль даже не пытается сдвинуться от моих усилий, и я просто вожу руками по его блестящей черноте. И еще помню коридор, узкий и длинный, в конце которого налево – ванная, а направо – кухня на четыре семьи. Уже подростком я узнал, что этот район носил название «Шоферская», бог весть почему. И в нем жили одни из самых отчаянных городских хулиганов, моих ровесников. Как сложилась бы моя жизнь, вырасти я там – кто ответит? Но когда мне шел третий год, нашей подросшей семье дали квартиру на другом конце города. И я на много лет расстался с высокими «сталинскими» потолками и тенистым двором.

Глава 2. Дом-детство

Наш новый дом так до сегодняшнего дня и остался крайним. Это дом-детство. С него для меня начался второй, осознанный, Новотроицк, в котором до трамвая нужно было идти минут десять: кольцо тогда было в районе остановки «универмаг Новотроицк». Улица Уральская и то, что потом назвалось «Малая земля», были в дальних планах, а пока на их месте перекатывал серебристые волны ковыль. Да и у нашего дома был, собственно, только двор, по которому были раскиданы несколько каруселей, вскоре сломанных, беседок и песочниц. Летящий из степи ветер трепал саженцы карагачей и тополей. Они, бывшие не выше колена, росли гораздо быстрее человека, а в конце нашего детства уже выросли до балконов четвертых этажей.

Мы тоже торопились вырасти, казалось, время идет слишком медленно. И тогда его было бесконечно много, для того, чтобы обследовать ближайшее пространство в радиусе пары километров. Пока родители были на работе, мы успевали поиграть в войнушку среди плит, заготовленных для какой-то стройки, собрать ягоды реписа в недальней лесопосадке, погонять в футбол на школьном дворе. Иногда подраться – сверстников вокруг было в достатке, и места на этих огромных пространствах отчего-то хватало не всегда. 

А вечером сесть за уроки в залитой красноватым светом комнате и между русским и математикой смотреть, как огромное солнце касается края горизонта, а рядом с ним по краю известкового отвала уменьшенный расстоянием электровоз тянет состав из крошечных думпкаров. И строить планы на завтра: собраться и заглянуть с края в глубину Аккермановского карьера, чтобы в очередной раз поразиться его масштабам. А потом перед окном на запад выросло бетонное здание нового трамвайного управления, горизонт сузился, и вновь под окнами стали повизгивать на крутых кривых трамваи, разворачиваясь для того, чтобы отправиться в дальний путь через весь город.

Глава 3. Город забот

Третий мой Новотроицк – город забот. Работа, семья, маленький ребенок. Центр. Хрущевка. Под окном – пивной бар, в нем и возле него и заполночь всегда шумно. Окна – на центральную улицу, и приходится делать телевизор погромче, потому что, во-первых, его звук забивают катящиеся трамваи, во-вторых, у соседей за тонкой стенкой свои, непридуманные страсти, и я знаю все о том, кто, когда и сколько не додал ласки другому. Жильцы здесь – все старожилы, надо попробовать стать своим, тогда у тебя будет много нежданных бонусов. Например, можно оставить велосипед у подъезда, Антонина Ивановна присмотрит. Она моя соседка, смешливая и не потерявшая вкуса к жизни старушка. Она приносит мне газеты: выписываю их я, а она забирает их из почтового ящика и читает первой. 

Двор, по мне, скучноват, видимо, я уже вырос и забыл, как это: сделать себе развлечение из сломанных качелей или дребезжащей оторванным листом детской горки. Дети здесь живут под приглядом многочисленных бабушек, и вечером малышня собирается в одном месте, чтобы дать концерт: кто-то поет, кто-то разыгрывает маленький, на две-три роли, спектакль. Каждому актеру достается своя порция аплодисментов. И я еще не знаю, что в ста метрах, через дорогу, находится двор, которому суждено похитить мое сердце.

Глава 4. В сердце моем

В том дворе дома 1957 года постройки и огромное пространство внутри квартала. Когда-то все въезды во двор закрывались коваными воротами, от которых теперь только мощные петли. Двор иногда в разговоре называется «директорским» – в моем подъезде до сих пор живет сын одного из директоров ОХМК, но чаще он «двор с арками» – огромный дом, легший вдоль Советской, в двух местах разрезан высоченными, в два этажа, арками-въездами. Поначалу квартира кажется неуютной – в ней, кажется, никогда не было ремонта. Через два месяца она становится еще менее уютной –кругом кипит ремонт. И только когда все закончилось, она показала свое истинное лицо. За семь прожитых лет я так ни разу и не услышал соседей, толстые стены глушили любую активность. Жарким летом в ней было прохладно, зимой –всегда тепло. И главное, в квартире и дворе была какая-то атмосфера надежности и огромного спокойного пространства. Здесь хотелось жить. 

Потом судьба качнула меня так, что я надолго оказался в хорошем, но чужом для меня городе, среди огромных бетонных коробок, в паре кварталов которых поместился бы весь Новотроицк. Я знал, что вернусь, и, что необычно, знал, где хочу жить. Сделать это было сложно, в бывшей моей квартире жили другие люди, а я вернулся в район, где провел детство. Теперь он казался низкорослым и не очень приспособленным для жизни, и я за первый же вариант квартиры в «том дворе» вцепился изо всех сил.

Сегодня мне предстоит полюбить свой новый двор. Вновь таким, каким я его знал, ему больше не быть: экскаваторы выдернули стершиеся от времени бордюры, старые карагачи слегли под бензопилой… Для моих детей он будет другим, совсем не похожим на мой. И я не знаю, хорошо это или не очень...