В преддверии Дня Победы ветераны Уральской Стали поделились историями своего военного детства

Среди ветеранов Уральской Стали, которым вручили медаль «Дети войны» – Михаил Абрамов и Виктор Гардт – столкнулись с бедой пятилетними детьми.

«Мама нас вытянула»

Фотография 1941 года: мать, бабушка и трое внуков. Есть ещё один чёрно-белый снимок, на котором отец-фронтовик. Эти две фотокарточки составляют весь довоенный архив Абрамовых.

Отца, Бориса Евсеевича мобилизовали ещё в Финскую войну, и больше он домой не вернулся, — рассказывает Михаил Абрамов. — Знаем, что служил в строительном отряде, возводил мосты и переправы. В 1943 году его наградили медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу». Чуть-чуть не дожил до Победы — погиб 27 апреля 1945 года в Потсдаме.

От линии фронта до села Зобово Шарлыкского района – тысячи километров. Но тягости лихого времени семья Абрамовых познала сполна. Небольшой дом, крытый соломой — их небогатое жильё. Ежедневно мама Фёкла Макаровна уходила работать в колхоз. Дети оставались «по соседям», а то и просто одни.

Работали за трудодни, один день — сто граммов пшеницы. А норма выработки была ого-го! Женщинам – 350 трудодней в год, мужчинам —500. Не выработал — вплоть до ареста. Помню, на колхозной площади устроили показательный суд над двумя женщинами и мужчиной. Помню и то, как оттаскивали от арестованной матери ревущую трёхлетнюю девочку...

Чтобы помочь маме выполнить норму трудодней, дети работали в поле. В самодельную повозку запрягали корову, возили на ней домой сено, хворост и сухостой. Ели всё, что удавалось найти: лебеду, крапиву, корни лопухов… Самыми голодными выдались последние военные и 1948 годы. Людей косила септическая ангина, которая возникала от употребления перезимовавшего под снегом зерна.

В 1944 году люди стали сеять на своих огородах хлеб, но зерно всё равно считалось государственным. Пришли мы с работ, а у нас вся пшеница скошена, — вспоминает Абрамов.

В тяжёлые годы матери не раз предлагали раздать детей: мальчишек – в Суворовское училище, дочку – в детдом. Не согласилась. Об учёбе в военные годы пришлось забыть: в школе разместили пункт обучения красноармейцев, во дворе — стрельбище. Занятия начались после войны. Писали на страницах из старых амбарных книг. Учебников — два на класс.

У матери денег не было. Она прямо сказала нам с братом: хотите учиться — зарабатывайте. И мы каждое лето работали: пасли коров, возили зерно на ток.

Абрамов окончил школу только к 20 годам. Собирался в армию, но не прошёл комиссию. Возвращаться в село не захотел. Согласился на предложение вербовщика — стать сцепщиком составов на ОХМК. В Новотроицке окончил училище, институт, завёл семью. На пенсию ушёл с поста энергетика сортопрокатного и вплоть 80 лет преподавал в учебно-курсовом комбинате.

Я всегда буду благодарен маме, которая вытянула нас в тяжёлые годы.

Враг по рождению

Семья Гардт.

Для пятилетнего Вити Гардта война началась осенью 1941 года, когда всю семью выселили из родного дома. Руководство страны приняло решение о депортации немцев, которые жили на территории подлежащей ликвидации Автономной советской социалистической республики немцев Поволжья. В числе тысяч репрессированных жителей города Бальцера Саратовской области оказалась и многочисленная семья Гардт.

Отец был начальником пожарной части. На обед приезжал домой на велосипеде, а потом катал на нём меня. Это самое светлое воспоминание, оставшееся у меня от той поры, — рассказывает Гардт

Перед ссылкой отец только достроил просторный дом: в семье было пятеро детей. Рядом жили братья с семьями: старший Владимир работал сапожником, младший Виктор был лётчиком. Когда началась депортация, на сборы дали двое суток, с собой разрешали взять одежду и продукты. Женщин семьи Гардт с детьми выслали в Красноярский край. Мужчин забрали в трудармию: все три брата попали на станцию Решёты на реке Лене. Трудились на лесоповале. Голод и тяжёлый физический труд никого из них не пощадил. Погибли все трое. Семья узнала об этом только через много лет…

В Вершинорыбный выселяли не только немцев, но и других, попавших в немилость государства людей. Так что ненависти и злобы по отношению к другим здесь не испытывали. Напротив, помогали друг другу чем могли.

Нас приютила семья Князевых. Поселили в дальней, более тёплой комнате. У них было двое детей, и нас пятеро. После войны мы поддерживали с ними связь, писали друг другу письма, — вспоминает Виктор

От голодной смерти семью спас запас вещей — мама меняла их на продукты.

С землёй, да со своим домом в деревне можно жить. А мы перебивались, осенью помогали людям копать картошку за часть урожая. Весной начинался щавель, черемша, коренья. Мы ели траву, как скотина. Сам не понимаю, как все выжили, — удивляется Гардт

Забота о младших легла на плечи сестры Элеоноры, которая работала в сельпо. Мать часто болела, а брата Александра в 16 лет забрали в трудармию. Парню повезло больше, чем отцу: он работал токарем на оборонном заводе в Нижнем Тагиле.

Детская память сохранила первую учебную осень. Босоногих ребятишек учительница отправила домой. Оказалось, что это больше половины класса. Потом учительница всю зиму ходила по домам, давала задания.

День Победы тоже остался в памяти: Витя шёл с мамой по протоптанным в снегу тропкам к центральной площади, ярко светило солнце, все радовались и плакали. До сих пор Виктор Яковлевич не может вспоминать этот день без слёз.

После войны тяготы репрессированных не закончились. Продуктов не хватало. В начале 1950-х Виктору сильно повезло: его расторопность и трудолюбие приметил начальник геологоразведочной партии. Он пригласил мальчишку на работу. Но без справки комендатуры устроиться было невозможно.

Пришёл за справкой, а в комендатуре говорят: это какой сумасшедший возьмёт тебя на работу, да ещё и в полевую бригаду? Это ж такая ответственность! — вспоминает ветеран. — Но справку дали, на работу приняли, и в 15 лет я стал работать на буровой установке. Первая зарплата, как сейчас помню, была 717 рублей.

В 1954 году с депортированных немцев «сняли комендатуру». Правда, с реабилитированных взяли расписки, что не будут требовать своего имущества. Вскоре семья перебралась в Нижний Тагил, к старшему сыну. Виктор утроился работать учеником вальце-токаря, а через 11 лет его пригласили на пуск сортопрокатного цеха в ОХМК. С той поры Гардт – новотройчанин, а как металлург — старший мастер вальцетокарной мастерской.

Оглядываясь назад, я понимаю, что нам повезло, – говорит он. – На Урале хорошие люди живут, а в Сибири – просто замечательные. Их поддержка помогла нашей семье пережить страшное время.

По материалам Марины Валгусновой.